Алексей Карпов - Владимир Святой [3-е издание]
Неудача предпринятого Ольгой «крещения Руси» ясно показала утрату ею незримых нитей государственного всевластия. Ольга подчинилась. Киевлянам ли, своему ли сыну — но подчинилась. Тем самым как бы признавая наконец-то превосходство Святослава. Однако чисто внешне в Киеве мало что изменилось. Кажется, и после 962–964 годов Святослав не занимался внутренними делами своей страны. Однажды настояв на своем и добившись успеха, он предоставил матери по-прежнему вести привычные ей дела. Его же заботило совсем иное. Все его усилия, все его недюжинные способности были направлены теперь на осуществление другой цели. И этой целью была война.
В X веке война нередко велась ради самой войны. Ибо именно война давала богатство и силу князю и дружине, давала челядь — рабов (главный предмет русского экспорта того времени), оружие, скот. Но вместе с тем с течением времени войны приобретали и чисто государственный характер, обеспечивая нормальную жизнедеятельность государства. Походы Олега и Игоря на Царьград завершились подписанием русско-византийских договоров — первых в истории Киевской Руси. Иным, уже мирным путем русская знать получала те же золото и серебро, ткани и всякое «узорочье» — на этот раз в виде «даней», которые по традиции выплачивала Византия находящимся с нею в мире «варварским» государствам, и в виде вывозимых русскими купцами из Царьграда «заморских» товаров, обмененных на продукты русского хозяйства — мед, воск, пушнину, а также рабов. Торговля находилась всецело в руках князя. Только он мог распоряжаться имевшимися излишками сельскохозяйственного продукта. Купеческие же предприятия того времени представляли собой оборотную сторону военных походов, а сами купцы — тех же воинов, способных с оружием в руках преодолеть громадный и опасный путь, разделяющий Русь и Византию. Византийская империя поглощала и избыток военной силы, начинавший представлять опасность для самого существования Русского государства — многочисленные отряды иноземных находников, искателей добычи, главным образом варягов, переходивших на службу к царьградским императорам. Взаимовыгодные отношения с Империей поддерживались в течение всего правления княгини Ольги.
Знаменитые походы князя Святослава — особенно поначалу — также решали вполне государственные задачи. Об этих походах следует рассказать особо. Хотя ни Владимир, ни его братья по малости лет не принимали в них никакого участия, военные предприятия их отца, несомненно, оказали на их судьбы огромное влияние. И, пожалуй, в наибольшей степени — на судьбу Владимира. Именно ему спустя десятилетия придется распутывать тугие политические узлы, завязанные его деятельным родителем.
В 964 году Святослав вступил в земли вятичей — славянского племенного союза, жившего в междуречье Оки и верхней Волги, единственного восточнославянского племени, остававшегося до поры вне поля зрения киевских правителей. Поход не принес ожидаемого результата. Вятичи отказались платить дань. И дело было не в них самих. Вятичи являлись данниками хазар — вековых противников Руси в Восточной Европе. Так, со спора о вятичской дани, разгорелся русско-хазарский конфликт, приведший к знаменитому хазарскому походу князя Святослава Игоревича.
К X веку Хазарский каганат уже пережил период своего расцвета. Его правители все еще контролировали значительные территории между Азовским (Сурожским) и Каспийским (Хазарским, или, по-русски, Хвалисским) морями — восточный Крым и Тамань, часть нынешнего Дагестана, нижний Дон и низовья Волги. Но немалую часть своих владений Хазария уже потеряла — особенно после появления в южнорусских степях кочевников-печенегов. Миновало и то время, когда дань хазарам выплачивали славянские племена — поляне, северяне и радимичи. Вятичи оставались последним восточнославянским племенем, зависимым от Каганата.
О русско-хазарских отношениях и о роли Хазарии в истории Руси написано немало. Особенно — в относительно недавнее время, когда вопросы эти приобрели не просто острый, но, я бы сказал, болезненный и неожиданно актуальный характер. В среде читающей и размышляющей на исторические темы русской публики получила распространение гипотеза о существовании в русской истории особого «хазарского ига», сродни более позднему монголо-татарскому. Если же принять во внимание тот в высшей степени необычный факт, что официальной (хотя и не единственной) религией в Хазарском каганате был иудаизм, то легко было прийти к выводу о существовании и «еврейского ига», в течение нескольких столетий удушавшего русский народ{22}.
Я думаю, что подобные представления — несомненное преувеличение. Бесспорен факт взимания дани хазарами с восточнославянских племен; бесспорно и то, что какое-то время хазары контролировали Киев. Об этом сообщают и древнерусские, и хазарские (еврейские) источники. Но выплата дани не означает закабаления. Даннические отношения не есть иго; они не затрагивают внутренних основ жизни общества, напротив, до какой-то степени обеспечивают ему определенное внутреннее равновесие. Не стоит переоценивать и тяжесть хазарской дани, носившей, вероятно, не столько экономический, сколько ритуально-символический характер. Разумеется, в условиях славянского язычества эти даннические отношения не могли иметь никакой религиозной окраски; напротив, число хазар-иудеев возрастет в Киеве после покорения Русью Хазарии.
Главное же заключается в том, что в зависимость от Хазарии попала не «Русь», не «Русская земля» и тем более не «русский народ», а отдельные славянские племена, не осознававшие на тот момент своего единства. Само вызревание государственности на поднепровском славянском юге происходило именно в рамках государственности хазарской и — одновременно — в противоборстве с нею. Можно сказать и так: именно о хазарский суверенитет оттачивался суверенитет русский. Не случайно поляне, северяне и радимичи — то есть именно те племена, которые являлись данниками хазар, — стали ядром «южной Руси», государственного образования под верховенством Киева, бывшего одним из двух центров образования единого Древнерусского государства{23}. Эта территория и станет впоследствии именоваться «Русской землей» (в узком значении) в отличие от северной — «Славянской». Знаменитая летописная легенда о «хазарской дани» киевских полян — первое зафиксированное летописью осознанное проявление славянами своей «русскости», своей этнической и политической самостоятельности. Не случайно и то, что киевские князья считали себя прямыми наследниками хазарских правителей — хазарский титул «каган» применялся к ним до конца XI века. Противоборство хазар и славян, а затем хазар и Руси продолжалось несколько веков — приблизительно с VIII и до середины X века. Хазарская война Святослава завершила более чем двухвековое противостояние.
